КАЛИОСТРО и Вс. СОЛОВЬЕВ (Из дневника, 31.01.06)
Вчера дочитал “Великий розенкрейцер” - вторую часть дилогии Вс.Соловьева о Калиостро. Книга, все же, поучительная - но не тем, что хотел сказать ею автор. Запишу некоторые свои мысли об этих романах - как бы “размышление после прочтения”: Итак, позади “мысленное путешествие” в мир двухтомного романа Всеволода Соловьева “Граф Калиостро”. Собственно о самом “графе” этот роман прямо, т.е. достоверно, не говорит почти ничего - это, скорее, лишь сборник литературно обработанных слухов и сплетен, далеких от истины, нежели нечто, действительно, проливающее свет на жизнь и личность этого легендарного и таинственного человека. Поэтому и научить он может, разве что, тому, до какой степени может быть не понят, и, как следствие - оболган и опорочен, высокий служитель Общего Блага теми, кого по уровню своего сознания он выше на целую голову. Точно так же, если не хуже, был, видимо, охаян этими толпами и другой, подобный Калиостро, но еще более высокий Дух - граф Сен-Жермен (а если и нет, то только потому, что был более осторожен, скрытен, и этим - более мудр, чем слишком уж простодушный Калиостро...). Трудно сказать, злоупотреблял ли Калиостро своим положением и своими оккультными силами - возможно, и да. Но, думается, не в той степени, чем это следует из злобных вымыслов вокруг его имени. Дилогия Вс. Соловьева включает в себя два романа - “Волхвы” и “Великий розенкрейцер”. Названия интригующие, необычные... - но какой в них вложен смысл? Что означает, например, “Волхвы”? Есть картина “Поклонение волхвов”: три мудреца Востока, которые привезли дары родившемуся Иисусу - это были “волхвы”. Но спрашивается: при чем тут Калиостро? И лишь в конце второй книги, наконец-таки, появляется ясное объяснение этого названия: “Он уже давно знал и чувствовал, что брат его был ”волхвом” - человеком, владевшим тайными знаниями, достигнутыми без Божьей помощи” (ч. II, стр.318). И хотя слова эти сказаны не по адресу Калиостро, но они и о нем тоже (причем, для Вс.Соловьева он - Калиостро - еще и худший из волхвов). Что же касается названия второй книги (”Великий розенкрейцер”), то оно тоже относится не к личности Калиостро, как можно было бы подумать поначалу, а к некоему “Захарьеву-Овинову”. Этот князь - тоже из “больших грешников”, которые “ушли от Бога” в область “холодного разума” и “оккультных наук”. Но он - Захарьев-Овинов, по крайней мере, не порочен, как Калиостро, а просто чистосердечно заблуждается... Непонятно, честно говоря, полностью ли его выдумал Вс.Соловьев, или был, все-таки, какой-то реальный прототип его в тогдашней русской (петербургской) жизни? Если исходить из того, что Захарьев-Овинов этот выведен писателем сильнее Калиостро, психически сильнее, то единственный реальный человек, с которого мог бы быть списан сей персонаж - сам граф Сен-Жермен. Но тогда это еще одна злостная ошибка Соловьева-писателя, говорящая ясно о его неглубоком и нечутком уме - типичном уме “среднего интеллигента”. Ибо невозможно себе представить, чтобы граф Сен-Жермен был “холоден сердцем”... - это Тот-то, Кто в развоплощенном состоянии является одним из семи Архангелов! Если ангел - воплощение сердечности, то что же говорить об Архангеле?! И не заметить в великом человеке такого Сердца - это... Это как в басне Крылова: “Слона-то я и не приметил...” Словом, это величайшая духовная слепота! А разве может духовный слепец быть писателем? Но допустим, что Захарьев-Овинов - суть полностью плод творческого воображения Вс.Соловьева - допустим. Что это у него чисто литературный образ-символ - символ человека, который развил в себе “холодный разум”, но при этом почти погубил внутри себя “горячее сердце”. Причем, обвинение в “холодности” брошено им не частно, а всему розенкрейцерству, всему масонству, и т.п. - то есть всем тайным духовно-философским обществам вообще. Мол, без любви вы все - ничто. Да, вы научились “мыслью передвигать горы”, но в вас молчит сердце, у вас нет любви, а потому все вы - лишь “медь звенящая”, как сказал Апостол Павел. Да, но... С чего это Вс.Соловьев взял, что, развивая разум и свои психические силы, человек неизбежно будет терять в своем сердечном огне, в любви? Зачем противопоставлять? И еще: кто ему сказал, будто все розенкрейцеры (и подобные им) были бессердечны? “Холодны, как лед”?... Вывод тут напрашивается самый естественный: это просто клевета. И навеяна она сектантским - православного толка - нерасширенным его сознанием “среднего интеллигента”. Любовь, счастье... Смотря что понимать под этими словами! Вот, мол, Захарьев-Овинов, идя по пути розенкрейцерства, “жил, никого не любя”, а потому “не был счастлив”. Но есть счастье астральное - счастье малого личного “я”, а есть духовное, безличное - счастье “Я” большого. То же - и любовь: личная - скажем, к своему ребенку (за то, что у него “мой нос, мои губы, мои руки, мои волосы, даже глаза... - о, как он похож на меня!”), или - иная, ко всему обнищавшему духом человечеству? Неизвестно... Вернее - известно: вторая - больше! Это Вс.Соловьев с его “христианством” не знает о различии души и духа, малого и большого “Я”. Он не знает, что астрал, со всеми его неугомонными эмоциями, в том числе и с “любовью” - это еще не Жизнь. Это иллюзия жизни, Майя. Подлинная жизнь - есть жизнь духа. То, что у современного человечества наметился сильный “перекос” в сторону интеллекта - это так. И то, что сердце следует возродить и поставить во главу угла всей жизни - тоже так. В этом смысле еще можно хоть как-то принять за справедливый этот главный тезис Вс. Соловьева. Со всем остальным согласиться нельзя. Во-первых, он путает равнодушие со спокойствием. Он почти всякий раз, когда описывает своего Захарьева-Овинова, подчеркивает, что у того “спокойное и бледное лицо”, которое со стороны кажется “почти неживым, почти мраморным изваянием”. И что оно, мол,“бледное и неподвижное, будто застывшее”. Вот эти-то слова - они и внушают читающему, что Захарьев-Овинов - человек, холодный сердцем, то есть равнодушный ко всему, словом - как бы живой мертвец. Но на самом деле, и Великий Владыка подчеркивает это в своем Новом Откровении, слова “спокойствие” и “равнодушие” - не синонимы, а антонимы. И потому одно вовсе не влечет за собой автоматически другое. То есть можно - и нужно! - всегда и вез-де быть спокойным, но при этом надо оставаться и полным сердечного огня, то есть любви... - просто огонь этот должен быть всегда сдержан, находясь под постоянным контролем сознания, воли. “Не разочарованность и отсутствие интереса к явлениям жизни, но некоторая степень неотменно. И даже интерес этот пусть будет спокойным и уравновешенным. И, конечно, все это легко выполняется, если сопровождается Любовью” - думается, эти слова (из первого тома “Граней Агни Йоги”) есть самая лучшая отповедь Вс.Соловьеву с его “Волхвами”. Не понимает он, не видит эту тонкую грань - между спокойствием и равнодушием. А ведь это грань, где кончается Свет и начинается тьма. Но для него все это - только мрак, “большой грех” и безбожие. Как некий антипод и Захарьеву-Овинову, и Калиостро, в обеих романах выведен образ “отца Николая” - некоего скромного православного священника, а на деле - конечно, “угодника Божия”. Вот он-то и олицетворяет собой, в понимании Вс.Соловьева, истинный духовный путь - путь сердца. Что ж, это, действительно, очень достойный дух - думается, что прообразом его в реальной петербургской жизни был не кто иной, как легендарный святой Отец Иоанн Кронштадтский (кстати, первый духовник Н.К.Рериха). Именно таков “отец Николай” - молится всем сердцем за ближнего своего, кто бы тот ни был, и молитва его - просветленная великой верой в Творца и крайне самоотверженная - всегда приносит вслед за собой и спасительную Помощь Свыше. Все это, безусловно, прекрасно, да вот только, повторюсь, стоит ли противопоставлять? Противопоставляет узкое сознание, расширенное же - синтезирует. И, действительно, в двух этих символах-образах - отце Николае и Захарьеве-Овинове - скорее отражены “две половинки одного яблока”, чем что-то взаимоисключающее. Не может, не должен человек, владеющий силой мысли, быть бездушным и холодным “биороботом”, как и человек сердца не может и не должен быть слабообразованным невеждой, и особенно теперь - в век науки. И хотя сердце может чуять то, к чему разуму еще не доводилось даже прикоснуться, однако, всегда надо помнить, что суть того эволюционного витка, через который ныне проходит все земное человечество, как раз и состоит в том, чтобы развить в человеке интеллект, и, развив его, гармонично соединить его работу с высшей, интуитивной работой сердца. Поэтому человек с сердцем, но без интеллекта - почти такой же моральный урод, как и человек с интеллектом, но без сердца. Отец Николай, кроме богословия, ничего не знал - никаких наук, и причем - знать и не стремился. И не потому ли его понимание любви и жизни так приземлены? Кто же он, как не невежда? И не потому ли он мыслью не в состоянии выйти за пределы церковности, т.е. сектантства? Вот почему и не он, и не Захарьев-Овинов - воплощение истинного пути развития духа. Но если бы лучшую, сильную сторону одного соединить со столь же прекрасной и сильной стороной другого - вот тогда можно было бы сказать: да, вот он - идеал человека! Вот он - воплощенный указатель истинного пути к Богу! Только так. Кстати, именно Рерихи были такими людьми. Такой же была и Е.П. Блаватская - та, которую охаял в другой своей книге (”Разоблаченная жрица Изиды”) Вс.Соловьев. Как в этой он охаял Калиостро. Но Калиостро, на самом деле, был близок к Братству, даже - был посланником Братства, именно поэтому Они и заступились затем за него. “Не забудем и Калиостро, - написала Е.И.Рерих в одном из своих писем, - избежавшего казни благодаря вмешательству таинственного незнакомца, появившегося перед Папой Римским, после чего казнь была отменена, а затем и сам Калиостро исчез из темницы”. А что до Вс.Соловьева - что ж, тем тяжелее будет в будущем его карма... Не дорос он еще, духовно не дорос, чтобы писать книги о таких гигантах духа, как Е.П.Блаватская или Калиостро; тема Братства ему “не по зубам”. И романы его безопасно читать лишь зная Основы, а для незнающих их он - опасен. Ибо толкает на “хулу на духа Святого”, что, как известно, “не простится человекам” - на поношение Иерархии Света. Читать такие книги несведущим - опасно. Нашел статью Е.П. Блаватской о Калиостро, сделал выписки: «… Именно его связь с восточной оккультной наукой, его знание многих секретов - смертельных для церкви - и вызвало сперва преследование Калиостро иезуитами, и в конце концов - суровые меры со стороны церкви. Само имя Джузеппе Бальзамо, если его преобразовать при помощи кабалистических методов, означает «тот, кто был послан» или «Данный», а также - «Господин Солнца». Главной причиной всех его жизненных трудностей был его брак с Лоренцой Филичиани, которая была орудием в руках иезуитов. Все произошло из-за его слабости к недостойной женщине и обладания тайнами природы. Которые он не разгласил церкви» «…его исключительно добрая натура и та слепая доверчивость, которую он проявлял в отношении своих друзей - некоторые из которых стали предателями и его ненавистными врагами. Эта его честность, которая делала его слепым по отношению к недостаткам тех, о ком он заботился, и заставила его поверить двум мошенникам - Аглиато и Оттавио Никастро .. - он и его жена остались без средств в результате бегства Аглиато со всеми их денежными сбережениями и были вынуждены просить милостыню в Пьемонте и Женеве2 «… существует множество абсурдных и совершенно противоречивых утверждений о т.н. Джозефе Бальзамо, графе де Калиостро, некоторые из которых были собраны А. Дюма к его «запискам одного врача» с такими многочисленными отклонениями от истины и факта, которые столь характерны для романов Дюма-отца». «… он учил восточной доктрине о «принципах» в человеке, о Боге, обитающем в человеке - как скрытая возможность in actu («Высшее Эго»), и в каждом живом существе, даже - в атоме, как скрытая возможность in posse (потенциально) Он служил Учителям Братства, которых он не назвал, потому что, согласно данному им обету, он не мог этого сделать. Тем не менее, 7 апреля 1791 года он был приговорен к смерти - если бы не случилось таинственное событие. Некий чужестранец, которого никто никогда не видел в Ватикане ни до, ни после, появился и потребовал личной аудиенции у Папы, послав ему через кардинала-секретаря некое слово вместо имени. Он был немедленно принят, но оставался у Папы лишь несколько минут..»
|