ЧЕРЕЗ РАССВЕТ (роман) Глава 5 (в сокращении)
Розовые розы Светке Соколовой, Светке Соколовой - однокласснице моей, Розовые розы я дарю ей снова В память наших лучших, В память наших школьных дней! Даниил вздрогнул, едва успев усесться за свое рабочее место и начать разбирать ворох писем, которые ему предстояло сегодня доставить на своем участке. «Боже, откуда это?» - пронеслось у него в мозгу. Откуда-то, он еще не мог определить точно - откуда, неслась т.н. «музыка» - то, что он теперь ненавидел больше всего. Он почувствовал, как страх и тревога заставили сердце сжаться, и даже руки его слегка задрожали, и только отчаянным усилием воли ему удалось внешне ничем не выдать охватившего его в эти секунды волнения. На мгновение он практически оцепенел, но затем, взяв себя в руки, спокойными и плавными движениями возобновил свою рутинную почтовую работу - разбор писем и расфальцовку газет. Однако, этим занимались в эти минуты лишь его руки - голова же и все сознание работало, причем - лихорадочно, совершенно в ином направлении. «Неужели, - с неугасающей тревогой думал он, - они добились, все-таки, своего - подступились ко мне и здесь, на работе? Тогда это конец». Но, немного успокоившись, он решил незаметно выяснить, откуда конкретно исходит эта «музыка». Прислушавшись, он (вынужденный судьбой уже который год тянуть лямку почтальонской работы), понял, что «шум» (как он про себя называл подобного рода звуковые вирши, ибо признавал истинной Музыкой лишь классику) несется из соседнего помещения - отдела по обработке заказной корреспонденции. Решив в этом убедиться, он встал и, делая вид, что хочет узнать, готова ли его часть «заказов», прошел туда, и… Да, он не ошибся: режущие его слух и нервы звуки эстрадных песенок - впрочем, с эстрадой он еще кое-как мирился, но совершенно не переносил «музыки», типа «рэпа», тяжелого рока, «турецких» песен или уголовщины - неслись именно оттуда. Он увидел, что если раньше этот отдел был укомплектован только одним компьютером, то теперь их стало два. Снова сев и автоматически продолжая фальцевать газеты, Даниил стал мучительно размышлять, что же ему теперь делать. Проклятая «музыка», непрерывно царапавшая ему нервы, не давала сосредоточиться, но он понимал только одно: если теперь так будет всегда, то работать здесь он больше не сможет. При этой мысли сильнейшая тревога мгновенно охватывала его. Дело в том, что его бывшая жена Вера была безработной уже много лет, и, хотя свои сугубо материальные потребности она уже давно приучилась сводить к минимуму - ела мало, одежду носила скромную и экономила даже на общественном транспорте, все же без его постоянной денежной поддержки она просто не смогла бы продолжать выживать (другим словом ее нищую и бесправную жизнь назвать было нельзя) в тех условиях, в которых, как в железных тисках, держала ее, видимо, в эти последние годы перед Великим Приходом ее личная непростая судьба-карма. Даниил сидел и думал: что же теперь будет? Ему было совершенно ясно, что новый компьютер для того и купили, чтобы установить в отделе «заказов». «Поэтому, - думал он, - надеяться, что через пару дней этот «комп» оттуда исчезнет и вновь, как раньше, там будет тихо, уже не приходится». Да и сами сортировщики, как он только что убедился, нисколько не были против веселого нововведения. «Что же делать? Где выход?» - ум его снова заметался. Ему вспомнилось, как он из-за «музыки» не смог остаться работать в столярном цехе, да и в типографии тоже - магнитофон там орал с утра до вечера. «Ну, ну! Спокойно, спокойно, - попытался вновь взять себя в руки Данила - Бог не попустит этого. Ведь Они там знают, что эта моя работа - последняя опора для нас с Верой». «Вот что, - решил он, наконец, - надо просто немного подождать. Да, просто подождать! Что-то должно случиться - то, что все эти подкопы темных сведет на «нет». Да, да, что-то обязательно случится. Просто нужно время… Спокойно. Рано еще расстраиваться». И, чтобы немного отвлечься и окончательно успокоиться, он переключил свое внимание на то, что происходило в эти минуты непосредственно вокруг него. Это был «бабий базар», потому что вместе с ним тут занимались фальцовкой газет еще с десяток-другой почтальонов, почти все из которых были весьма громогласными особами женского пола. - Эх, ма! Кабы денег тьма! - в шутку вздохнула одна. - Ну, а дальше? - спросила ее соседка. - А дальше так, - со смехом продолжила та: Купил бы тогда деревеньку И жил себе там помаленьку. - И что там делать, в этой твоей сраной деревне? Блох, что ли, разводить? - грубо вмешалась в разговор тощая, но очень бойкая старуха - почтальонка Басова. - А тут что делать? - парировала первая. - За «бесплатно» сумку тяжеленную таскать? Зарплата уже ниже некуда. - А там тебе и такой не дадут. - Зато там есть земля. Насадил весной картошки, осенью продал, выручил деньги - и живи! Сам себе барин. Не надо никому кланяться. - Ну и езжай в свою деревню, - махнула рукой Басова. - А мы и тут как-нибудь проживем. Меня вот уже - слышьте, бабы! - на участке опять замуж зовут. - Тебя, Басова? Да ты же тощая, как кляча! - возразила одна. - И - страшная, как атомная война! - крикнула другая. Раздался взрыв хохота. - Во-первых, не Басова, а Валентина Никифоровна. Что это еще за неуважение такое? - Все равно - страшная. Тут, вдобавок, еще кто-то запел: Ну, что ж ты страшная такая? Ты - такая страшная! И не накрашенная - страшная, И на-кра-шен-ная. Басова взорвалась: - Кто? Я? Я - страшная? А ну, иди сюда. Я тебе сейчас покажу, кто тут страшный! Но ответом ей был только новый взрыв хохота. - Ну, расскажи, расскажи, кто это там такой смелый, что решил на тебе жениться? - Да пенсионер один. Вчера приглашает меня в дом, и - рррра-а-а-з! - И на матрас? - Да нет. До этого не дошло. - А жаль. - Но зато кое-что показал! - Что-что? - Показал мне, говорю, кое-что. - Так что показал-то? - Да я бы вам сказала, но тут у нас, как-никак, мужчина вместе с нами находится. Неудобно! Боюсь, у него сразу уши завянут. Данила понял, что речь - о нем. - А мои уши уже давным-давно завяли, - сказал он. Шутка встретила одобрительный хохот. - Ну так что, Валька? Давай, рассказывай! - Ну, завлек меня в дом, стал выпить предлагать. Я - ни в какую: не пью, говорю, на работе, да и вообще - не пью. А он говорит: «Слушай, а ты знаешь, что я холостой?» - Ах-ха-ха-ха-ха-ха-ха! - Я говорю: «А мне какое дело?». А - он: «А я хочу жениться. На тебе!» Я говорю: «Ты что, сдурел что-ли? Какой там жениться! Ты на себя в зеркало-то хоть смотрел?». А он, девки, знаете что дальше сделал? - Что? - Нет, не могу. Стыдно мне! - Говори. Не сахарные - не растаем. - Нет, тут Данила сидит. Мне стыдно. - Да он тебя и не слышит. У него свое на уме. Говори! - Ладно, - согласилась та. - Короче: встал прямо передо мной, брюки расстегнул, и… - Ну? - Ну, и вынимает оттуда свой… Как бы тут сказать-то?… Ну, инструмент. Показывает мне его и говорит: «Видишь, он у меня еще в полном порядке. Стоячий!» - Ах-ха-ха-ха-ха-ха!!! Что, так и сказал? - Так и сказал. А я гляжу - давно уже я таких вещей-то не видала! - гляжу и вижу: и вправду он у него стоячий! - Ах-ха-ха-ха-ха!!! Ах-ха-ха-ха-ха!!! - Ты, дурак, - говорю ему, - убери свой пистолет. Совсем, что ли, рехнулся? А еще завучем в школе был! - А он что, вправду - бывший завуч? - Да. Во второй школе когда-то завучем работал. Как сейчас помню. ( «Вот это завуч! - подумал про себя Данила, - Ну, хорошо, что хоть не директор!»). - И что дальше? - Да ничего. Штаны застегнул да и пошел. - Значит, так и не поженились? Все опять захохотали. - Не поженились. - Вот и я говорю, - закончила разговор та, что его и начала: Эх, ма! Кабы денег тьма! Купил бы баб деревеньку - И трахал бы их помаленьку! И она снова захихикала. - Бабы, - вдруг произнес кто-то, - а чего это у нас сегодня тут шумно? - Да это музыку на сортировке врубили. Слышишь за дверью? Им там новый компьютер вчера поставили. - Эй вы, на сортировке! Эй, бабы. А ну сделайте тише! Без вас голова болит. Или лучше выключите ее совсем, к чертовой матери! И - о, чудо! - «музыка» очень скоро прекратилась. Верней, ее сделали такой слабой, что она уже почти не терзала Даниила. «Постоянно не будет, - подумал он, - а будет лишь эпизодически. Да и относительно тихо. А это уже можно перетерпеть». И он мысленно вознес благодарственную молитву Тем, Кто, как он знал, охранял его.
|