ЧЕРЕЗ РАССВЕТ (роман) Глава 27
Первое, что он сделал - это закрыл входную дверь за защелку. Потом прошел к своей лежанке, лег и молча уставился в стенку. Он почувствовал, как в результате только что разыгравшейся в его квартире немой напряженной сцены психические силы оставили его, и теперь лег, чтобы восстановиться. Однако, едва он начал успокаиваться и приходить в себя, раздался негромкий и осторожный стук в дверь. Данила бесшумно поднялся с кровати и на цыпочках, словно крадущаяся кошка, подошел к двери. - Кто там? - спросил он совсем тихо. - Даня, открой. Это я, Тоня. - Ты, Антон? - Да. Открой. Он открыл дверь и увидел стоящую прямо перед ним Антона. - Проходи, - сказал он и, пропустив ее в коридор, опять закрыл дверь на защелку. Это не ускользнуло от ее внимания, и она с легким сарказмом заметила: - Боишься новых сюрпризов, да? - Хватит с меня и тех, что уже были, - сказал он. - Не бойся, этот - последний. Я знаю, что ты сейчас дома один. - Откуда ты это знаешь? - спросил ее Данила. - Видела. - Видела? - Да. Я стояла на лестнице этажом выше и видела, как Влад только что ушел. Вот я и пришла. - Ну что же, я рад. Проходи и располагайся. Будь, как говорится, как дома. - Спасибо, буду! - рассмеялась она. Она прекрасно выглядела. На ней было ярко красное очень красивое платье, которое горело, как закатное небо в горах. Светлые прямые ее волосы были аккуратно и коротко подстрижены, и глаза, слегка подведенные черным карандашом, резко и выразительно контрастировали с ними, так что эффект получался поразительным. Кроме того, она была в белых туфлях на высоких каблуках. - Ты сегодня просто красавица, - сказал, улыбаясь от удовольствия ее видеть, Данила. - Стараюсь, - ответила она. - Ты не очень шокирован, что я пришла? - Нет, - сказал он. - Ведь раньше мы с тобой приходили друг к другу, когда захотим. Хоть посреди ночи! Она засмеялась. - Вот потому-то и приходилось всем говорить, что ты мой двоюродный брат. - И правильно! А иначе они не поймут. - Точнее, не так поймут, - уточнила Антон. - Я сниму туфли, хорошо? - Конечно. Делай как тебе удобнее. - Ну, вот, - сказала она, скинув свою обувь, - теперь и вправду я здесь, как дома. Ну, показывай, как ты тут живешь? Она только теперь осмотрелась. Выражение крайнего удивления постепенно завладело всем ее видом. - А где? - спросила она. - Что где? - в свою очередь переспросил ее Данила. - Где вся твоя мебель? Данила рассмеялся. - Вот она, - сказал он, и указал на голый паркетный пол в полупустой большой комнате. - Это моя кровать, я на ней сплю. - Не поняла. На полу спишь? - Да. Она снова рассмеялась. - Ну, ты оригинал, Данька! А впрочем, чем плохо? Тебе нужно заявку в книгу Гиннеса подать. - Заявку? Какую заявку? - Какие размеры этой комнаты? - осведомилась она. - Длина - пять метров, ширина - три. - Ну вот, самая большая в мире односпальная деревянная кровать размером пять на три метра! А если серьезно? - Я - японец, - сказал Даниил. - Что-что? Японец? - Да. В прошлой жизни жил в Японии, как и Джон Леннон. Вот и привык. Они там все на полу на матрасах спят. - Когда я вошла в первый раз, я слышала, что вы что-то о Джона Ленноне с Владом говорили. Расскажи - что? - Понимаешь, он спектакль там у себя поставил. - Спектакль? - Про Джона Леннона. А может быть, вовсе и не про Джона Леннона. - Ты опять меня дурачишь! - Нет, я серьезно. Этот спектакль такой, что непонятно - правда ли он о Джоне Ленноне или же нет. - Как так может быть? - спросила удивленная Антон. - А хочешь, мы сейчас его с тобой посмотрим? Тогда сама увидишь. - Хочу. Но как? - На компьютере. Когда я сегодня его смотрел, я заодно скопировал его себе на жесткий диск. Так хочешь? - Ладно. Только скажи: ты не голоден сейчас? А то, может быть, я тебе и пообедать после работы не дала? - Нет, я ел. Правда, уже опять есть хочу. - Ну, тогда я сначала сейчас тебе что-нибудь приготовлю на кухне, а потом мы будем смотреть кино. Хорошо? - Хорошо. Но готовь уж сразу на двоих - я один есть не буду. - А я не голодна. - Все равно. - Ладно, уговорил. Сказав это, Антон без лишних церемоний быстро прошла на кухню, и, «оценив обстановку» в холодильнике и буфете, начала уверенно колдовать со сковородками у плиты. Даниил же в это время навел порядок на своем компьютерном столе. - У тебя есть какой-нибудь фартук? - прокричала она ему из кухни. - А то сейчас мое самое новое платье быстро станет самым старым! - Был где-то. Сейчас поищу. Он дал ей фартук, и она продолжала: - Ну вот, приготовила пюре из картошки с жареным луком и яичницей. И салат. Я знаю, ты это любишь. Да? - Да. Тем более, давно уже сам не готовил себе пюре. - А что будет на третье? - В смысле - что будем пить? - Да. - Могу предложить шотландское виски. Она рассмеялась. - Да нет, я не на это намекаю. - А я на это, - сказал Данила. - Я серьезно: у меня есть настоящее шотландское виски высшего качества. Клиент один за хорошее обслуживание подарил. Попробуешь? - Но только очень немного. И только вместе с тобой. - Прекрасно. Я ведь сам тоже не пью. Ты знаешь. - Да, я знаю, - твердо сказала она. - Так что будем пить? - Уже после того, как? - Да, после того, как. Я тут видела у тебя в бумажном пакете зверобой. Давай вместо чая я заварю зверобой. Ты как, согласен? - Согласен. Только не делай очень густой. - Средний? - Да, средний. - Хорошо. Она быстро и красиво накрыла на стол, Данила разлил по небольшим стаканчикам виски, и они выпили, провозгласив тост на свое нерушимое «двоюродное родство». Затем последовал весьма вкусный ужин. - Ты просто молодец! - сказал Даниил. - Помнится, раньше замечательно готовила, а сейчас - и того лучше. - Не зря ведь двадцать лет только тем и занималась, что стояла у плиты да у стиральной машины. Данька, я вот недавно раздумывала о своей жизни и вдруг поняла, что я жила совсем не так, как надо. Понимаешь меня? - Пока еще нет, - с улыбкой ответил Данила, с аппетитом уплетая яичницу, очень вкусно приготовленную своей новой-старой подругой. - Вот сейчас доем и тогда уже начну понимать. - Я серьезно! - закричала на него Антон. - И я тоже - яичница у тебя очень вкусная. Как и пюре. - Да я не о том. - А я о том! - Ах ты, паразит такой! Ты еще будешь меня дразнить, да? Дразнить? А ну, наливай тогда еще по одной. Они снова выпили по небольшому стаканчику виски. - Так что ты хотела сказать? Не так живешь? - Да. Понимаешь, противна мне уже вся эта серость. - Какая серость? - Суета эта никчемная. Каждый день - одно и то же: на работу - с работы, на кухню - из кухни. Для чего мы, вообще, живем, а Дань? - А сама-то ты как думаешь? - Не знаю. Раньше думала, что для детей, а вот теперь дети разъехались, мужа у меня тоже уже нет, и вот - одна осталась и думаю: а зачем все? - Хороший вопрос, - сказал Данила, глядя на Антона с ласковой улыбкой. - Если бы еще найти на него хороший ответ - тогда совсем было бы хорошо, - пошутила та в ответ. - Данька, ты будешь сегодня серьезным или нет? - Нет, не хочу! - Ты же всегда серьезный. А сейчас, когда я с тобой хочу поговорить, ты начинаешь ломаться и кривляться. Так не честно! - Хорошо, я слушаю. Что ты хочешь сказать? - Что не хочу больше жить, как раньше! Мне больше такая жизнь неинтересна! - Какая «такая»? - Ну, мелкие дела всякие. Без них, конечно, тоже не обойтись, но нельзя же сводить к ним всю свою жизнь. - Знаешь, когда я учился в Таганроге, на одной лекции по философии я услышал замечательную фразу на эту тему. Тебе ее сейчас воспроизвести? - Обязательно. - Фраза такая: «Мы едим для того, чтобы жить, но мы не живем для того, чтобы есть». Ты об этом? - Да! - Ну, тогда для тебя нет другого пути, как учеба. - Учеба? - Ну да. Потому что если ты не обыватель, тогда ты - ученик. Третьего не дано. - Ты хочешь сказать, что теперь, так сказать «на старости лет», я должна поступать в какой-нибудь институт и там учиться? Да это же бред! Ты издеваешься надо мной? - Нет, ни о каком поступлении в институт речи не идет, - успокоил ее Данила. - Тогда что? - в недоумении подняла брови Антон. - Ученик - это жизненная позиция, понимаешь? - Не понимаю. - Как бы тебе это объяснить? Ммм… Вот! Ты помнишь литературную притчу Ричарда Баха «Чайка по имени Джонатан Ливингстон»? Антон на секунду задумалась, но в следующее мгновение ее лицо буквально озарилась светом, и она воскликнула: «Конечно! Бесподобная вещь!» - Ну вот, - сказал Данила, - начни с того, что прочти ее еще раз. И повнимательней. Там найдешь многие ответы на многие свои вопросы. - Прочту обязательно. - А пока вспомни, как там именовались Флетчер Линд, Генри Кэлвин, Мартин Уильям, Чарльз-Роланд? Помнишь? - Честно говоря, нет. Даже имена эти почти не помню. - А также как именовал себя сам Джонатан Ливингстон? - Как? - Эх ты! Ученик, ученики - вот как! - А ведь правда! - Вот о каком ученичестве я тебе говорю! - Ну, если в этом смысле - тогда я согласна. Это правильно. - Ну, ладно. Пойдем, что ли, кино посмотрим? Или тебе уже расхотелось? - Расхотелось. Давай лучше спокойно поговорим. - Ну, хорошо. Давай. - Знаешь, Данька, - сказала задумчиво Антон, - за последние двадцать лет я не прочитала ни одной книги. - Это прискорбно, конечно, - сказал Даниил. - Мне казалось, зачем мне теперь книги - я и так знаю все, что мне в жизни может пригодиться. А теперь поняла, что ничего не знаю. - Ну, ты прямо, как Сократ: «Я знаю только то, что…» - «… ничего не знаю». - Нет. «… что знаю так мало, что фактически ничего не знаю». Так, на мой взгляд, точнее. А Сократ просто решил выразиться как можно лаконичнее. - «Краткость - сестра таланта»? - Да. - В мире так много всего! А время, отпущенное тебе, уходит и уходит - как песок сквозь пальцы. И теперь у меня такое чувство, что в жизни своей я себя просто безнадежно обокрала. Жила, как в чулане, и света белого почти не видела. - Ты права: обывательская жизнь похожа на прозябание в душных сумерках. Об этом и в Огненной Библии не раз Сказано. - А что это за Огненная Библия? Я тогда на Бештау так и не поняла. - Есть такая, Антон. Библия будущего. - А в церкви ее можно купить? - Нет. - Почему? - Церковь ее не признает. - Почему? - Сложный вопрос! - А ты скажи как можно яснее! - Тогда скажу так: не по зубам она церковникам - не доросли они еще до Нее. - Не доросли? Как это? - Морально и умственно. Церковь, Антон, не имеет отношения к Богу - по сути дела, это самозванцы. Они давно утратили самое главное в учении Иисуса Христа. - Значит, на самом деле жил когда-то Иисус Христос? - Конечно. - И был Сыном Бога? - В метафорическом смысле - да. Но только не в прямом. - Как понять «не в прямом»? - А так, что на самом деле никакого Бога-Отца не существует. И Бога-Сына тоже. Я имею в виду - в физическом смысле. Все это - метафоры. Очень глубокие философские метафоры. - Знаешь, Данька, я уже жалею, что начала с тобой этот разговор. Я чувствую себя круглой дурой. - Почему? Разве я столь уж сложно выражаюсь? - Может быть, и нет, но - только не для меня. Думаю, что мне сначала нужно прочесть обо всем этом хотя бы несколько книг, и только потом уже… - Конечно, - согласился Данила, - такие вещи с наскока не даются и не берутся. - Тогда давай лучше сейчас пойдем и посмотрим спектакль про Джона Леннона. А? - Или не про Джона Леннона. Давай! И они перешли из кухни в комнату, где у Данилы стоял компьютер. Спектакль захватил Антона и тоже весьма ей понравился, а когда началась вторая его часть - своеобразный концерт, где актеры театра самостоятельно исполнили некоторые песни Леннона и Йоко - она подошла к Даниле и, положив ему руки на плечи, заставила выйти с ней на середину комнаты и начать танцевать. «Леннон» с экрана пел песню о своем одиночестве: Mother, you had me, but I never had you I wanted you, you didn't want me So i, I just got to tell you Goodbye, goodbye Father, you left me, but I never left you I needed you, you didn't need me So i, I just got to tell you Goodbye, goodbye, а они плавно колыхались в ритм его полному горечи, затаенной боли и нежности пению. Данила чувствовал, как нежные женские руки все теснее и теснее обхватывают его за шею и как гибкое и хрупкое женское тело Антона уже почти слилось с его, Даниила, твердым и сильным мужским телом. Но он решил не отстраняться. Антон закрыла глаза и положила ему голову на грудь. - Поцелуй меня, - сказала она, задыхаясь. - Нет, Антон! - Поцелуй! - Нет! - Почему? Разве я не красивая сегодня? - Ты очень красивая, - ласково ответил он. - Тогда почему? - Потому что ты не любишь меня. Так было всегда. Теперь она не знала, что ему сказать. Наконец, она проговорила: - А может, я была дура? Дура, что не любила тебя? - Не знаю. - Наверное. Наверное, я была дура. - Родная, успокойся. Не надо спешить. - Ну, хорошо, - согласилась она, наконец, - Правильно ты говоришь - не будем торопиться. Но мне сегодня хорошо с тобой. Очень хорошо! - Мне тоже, - ответил он. Они немного помолчали. - Знаешь, я, наверное, пойду. Уже поздно. - Ты не обижаешься на меня? - спросил он и ласково провел ладонью по ее щеке. - Нет. Мне и без поцелуев было сегодня хорошо. Спасибо тебе за чудесный вечер. - И тебе тоже. - Ну, пока. Не провожай меня. - Хорошо. - До встречи. - Пока.
|