ПУТЬ («Скажи мой друг...», или Памяти Джона Леннона) (Глава 2)
Когда в 1980 году в Нью-Йорке раздался роковой выстрел ублюдка М.Чепмена, пуля из его пистолета насмерть ранила не только Джона Леннона, она ударила и по сердцам миллионов почитателей «Битлз» во всем мире. И, понятно, что одним из таких сердец было и сердце лидера «Машины Времени» Андрея Макаревича. И как не мог не написать ничего на смерть А.Пушкина, скажем, М.Лермонтов, так и Андрей Макаревич не мог не откликнуться на смерть главного «битла» самым естественным для него образом – созданием новой песни. Так родилась вещь, которая позже получила название «Путь». А года через два после этого (весной 1982-го) не очень, скажем так, талантливый режиссер А.Стефанович осчастливил советскую молодежь не очень, скажем так, талантливым фильмом «Душа», в котором, однако, впервые у всего заинтересованного населения Советского Союза появилась реальная возможность увидеть «Машину Времени» на сцене. Конечно, неприятно удивило то, что главной вокалисткой там вдруг оказалась София Ротару, к рок-музыке не имевшая никакого отношения. И еще: что в роли руководителя «Машины..» в кадре тусовался Михаил Боярский, тоже отнюдь не рок-певец и не рок-музыкант (хотя кое-кто из знатоков тогда еще очень молодого советского рока знал, что одно время он работал в «Кочевниках» - старейшей и уважаемой питерской рок-группе Алексея Леонова). Но все это доброжелательно стерпели, лишь бы, повторяю, увидеть, наконец, «Машину Времени», что называется, «живьем». Этот фильм также выбросил, словно волна на берег, на всеобщее слушание (а затем – и на всеобщую популярность) несколько новых хитов, написанных А.Макаревичем – «За тех, кто в море», прежде всего. Ну, и песню «Путь» (о посвящении ее Джону Леннону титры фильма послушно умолчали). «Путь». О чем же эта вещь? Думаю, она о... Конечно, и о жизни тоже. Но именно в ней Макаревич, пожалуй, впервые достаточно определенно высказался о том «печальном и неизбежном, что ждет в конечном итоге каждого из нас» - о смерти. И, между прочим, высказался в том смысле, что сам он - материалист-атеист, и в бессмертие души совершенно не верит: Не верю в чудеса, И это было б странным: Всю жизнь летать, Всю жизнь летать, Однажды воспарив... Эти строфы, видимо, означали, что странно было бы верить в то, что Бог, однажды творя каждого человека, дает ему этим вечную жизнь. Раз есть начало – должен быть и конец, так намного логичнее. Вот только на самом деле «было б странным», как мне кажется, другое. Например, что человек всю жизнь чему-то учился, к чему-то стремился, карабкался куда-то, и вот, наконец, чего-то к старости даже и достиг. И тут – бац, смерть! И ничего от всех этих потуг в один миг не осталось. Пустое место! Вот это, по-моему, было бы, действительно, странно. Возникает «чудовищная логическая нелепость, выхода из которой нет». И даже если жить не просто ради себя, а, допустим, более благородно – ради счастья других, то ведь и они – эти другие – тоже умрут бесследно и безвозвратно, и умрут все до единого, и даже планета умрет, на которой все они пока что существуют. Получается, что такое «счастье других» - тоже пустая иллюзия. И вывод из всего этого, увы, один: жизнь – бессмысленна. «И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг – такая пустая и глупая шутка» (М.Лермонтов). Вот так. И странно, поистине очень странно, было бы, если бы на этой чудовищной нелепости стоял мир! Тем более, что как сказал еще Воланд в «Мастере и Маргарите» М.Булгакова: «Беда не только в том, что человек смертен, но хуже того – что он порой еще и внезапно смертен». Именно смертен «в тот самый миг, - как поет «Машина...» - когда, наверняка, никто не ждет последнего звонка». И хотя вещь эта заканчивается мощным, торжественным, пробирающим буквально до слез гимном радости Жизни: Но нет конца Пути, И так светла дорога, Где день родится вновь, И будут песни петь..., проблему жизни и смерти она не решает. Просто Макаревич по натуре своей – оптимист, и т.ск. «сердцем поэта» он чувствует, что Жизнь каким-то образом должна торжествовать над смертью. Но вот каким именно – этого он не знает. А то, что он говорит, будто «тот, кто вслед за мной идет» должен «поспешить немного», чтобы «успеть все то, чего мне не успеть» - это, по существу, лишь его отговорки перед самим собою. Ибо выхода из беспросветного тупика смерти они, на самом деле, не дают. Скажи, мой друг, Зачем мы так беспечны В потоке дней и суматохе дел? Не помним мы, Что век не будет вечным, И всем путям положен свой предел.
Как будто, если бы помнили и были бы не беспечны, то что-то изменилось бы. Нет! Все равно в конечном счете придет смерть и все сведет к нулю. Много ты повидал в этой жизни или мало, счастлив был или нет – какая разница! Итог один – ничто. Но выход есть. Он в том, что не «странно было б», если бы выяснилось, что человек- существо бессмертное по самой своей природе. И тут не нужен никакой «Бог», от которого, якобы, все зависит. Просто человек – это дух, а не тело. Тела умирают, и это факт, а сам человек – нет. Он всегда был, всегда есть и всегда будет. Правда, пока он этого еще не понял, и потому пока он – лишь бессознательно бессмертен. А вот когда поймет, тогда... Тогда и увиди, что: ... нет конца пути, И так светла дорога, Когда родится день И будут песни петь
|